Сэр Энди Маррей вскоре станет лишь вторым человеком, удостоенным статуи на территории Всеанглийского клуба лаун-тенниса и крокета (All England Club).
И поскольку он прервал 77-летнее ожидание британского чемпиона Уимблдона в мужском одиночном разряде, мало кто станет спорить с тем, что Маррей заслуживает бронзового изваяния, которое будет открыто на турнире 2027 года.
Однако даже вдохновляющая жизнь и карьера Маррея — включающие три титула Большого шлема, два олимпийских золота и Кубок Дэвиса — меркнут в сравнении с единственным другим игроком, удостоенным этой чести: Фредом Перри.
Будучи первым мужчиной, собравшим «Карьерный Большой шлем», трехкратным чемпионом Уимблдона, обладателем восьми титулов Большого шлема и четырех Кубков Дэвиса, можно было бы подумать, что теннисные власти и британский истеблишмент чествовали Перри на пике его карьеры в 1930-е годы.
Тем более что он был чемпионом мира по настольному теннису, а также бесспорным королем травяных кортов.
Однако истина была совершенно иной.
Перри был не только представителем рабочего класса из Стокпорта и сыном депутата-лейбориста; он был модником, сердцеедом, любимцем публики, бунтарем и, в конечном итоге, изгнанником.
Он встречался с голливудскими дивами, включая Марлен Дитрих и Джин Харлоу, был женат четыре раза, а после эмиграции и получения американского гражданства служил в ВВС США во время Второй мировой войны.
В эпоху сильного классового снобизма и строгого любительства в теннисе, элитистские, “высокомерные” члены правления Уимблдона решили, что Перри — парень не из их круга, находящийся “не по ту сторону меловой линии”.
Когда в 1937 году он стал профессионалом, Перри лишили членства во Всеанглийском клубе. Он отправился в длительные мировые туры и обосновался в США, где, как он чувствовал, его принимали гораздо лучше, чем в чопорной предвоенной Британии.
Первая из двух побед Маррея на Уимблдоне в 2013 году положила конец ожиданию британского чемпиона в мужском одиночном разряде, которое длилось с момента серии побед Перри с 1934 по 1936 годы.
И хотя шотландец был в некотором смысле аутсайдером и антиистеблишментной фигурой, особенно в начале своей карьеры, он выступал в куда более просвещенные времена, чем Перри, который стал жертвой открытой дискриминации со стороны властей.
Помимо своего рабочего происхождения с севера, Перри вызывал неодобрение и тем, что был слишком конкурентным, иногда даже демонстрируя несогласие с судьями, что было неслыханно в 30-е годы.
Он был чрезвычайно быстр на корте и, в отличие от многих соперников, находился в превосходной физической форме, часто тренируясь с доминирующей командой «Арсенала» 1930-х, чтобы развивать свою резкость.
Но после убедительной победы над австралийцем Джеком Кроуфордом, принесшей ему первый титул Уимблдона — которую он отпраздновал кувырком на центральном корте и перепрыгиванием через сетку, — Перри столкнулся с одним из самых запоминающихся проявлений снобизма со стороны Всеанглийского клуба.
Находясь в ванной после ухода с корта, Перри утверждает, что услышал, как высокопоставленный член комитета Брейм Хильярд сказал проигравшему Кроуфорду, что «сегодня был день, когда победил не лучший игрок».
Затем Хильярд не вручил галстук Уимблдона — символизирующий его членство во Всеанглийском клубе — Перри лично, а просто небрежно бросил его на сиденье.
Позднее Перри написал в своей автобиографии: «Думаю, я никогда в жизни не был так зол. Вместо Фреда Дж. Перри, чемпиона, я почувствовал себя Фредом Дж. Маггсом, шимпанзе.
Некоторые элементы во Всеанглийском клубе и Ассоциации лаун-тенниса смотрели на меня сверху вниз как на вспыльчивого, прямолинейного бунтаря, совсем не того джентльмена, которого они хотели бы видеть победителем Уимблдона, даже если он был англичанином».
И Перри, безусловно, был не единственным великим британским спортсменом той эпохи, кто подвергся остракизму из-за снобистских настроений.
Гарольд Ларвуд, великий английский быстрый боулер и герой триумфа в «Бодилайн» над австралийцами Дона Брэдмана в 1932–33 годах, стал козлом отпущения за дипломатический кризис, вызванный безжалостной тактикой его высокопоставленного капитана Дугласа Джардина.
Ларвуд, бывший шахтер из Ноттингемшира, больше никогда не играл за Англию и в итоге эмигрировал — как ни иронично, в Австралию.
Перри, который вдохновил сборную Великобритании на четыре подряд победы в Кубке Дэвиса, был гораздо популярнее среди публики, чем среди теннисного начальства, и не в последнюю очередь среди женщин, которым нравилось его чувство стиля, включая его пристрастие к сшитым на заказ белым фланелевым брюкам и блейзерам на корте.
Конечно, он заработал миллионы на своей модной линии Fred Perry с логотипом в виде лаврового венка, которая успешно существует по сей день.
Что касается дам, Перри был женат на четырех из них, включая американскую кинозвезду Хелен Винсон и модель Сандру Брео, прежде чем остепениться с Барбарой Рис. У пары было двое детей, и они прожили в браке 40 лет до смерти Перри в 1995 году в возрасте 85 лет.
В последние 25 лет жизни он наконец был принят обратно в круг Уимблдона, комментировал матчи для BBC, а в 1982 году была открыта его статуя — к огромной гордости Перри.
«Я никогда не думал, что доживу до дня, когда статуя в честь сына депутата-лейбориста будет установлена на ухоженных территориях Уимблдона», — написал он в своих мемуарах.
«Некоторые бывшие члены Всеанглийского клуба и LTA, вероятно, переворачиваются в своих могилах при мысли о такой дани уважения человеку, которого они считали бунтарем из рабочего класса, не подходящим для их теннисных кругов».
Маррей, который в начале своей карьеры часто чувствовал, что его шотландское происхождение играет против него на Уимблдоне, и представить себе не мог, насколько хуже приходилось Перри.
Игнат Светлов