«Это был сумасшедший бой, невероятная атмосфера, и для меня это стал переломный вечер, изменивший мое мышление. Я вышел с арены тем вечером, и всю дорогу домой на поезде до Бруклина я был совершенно ошеломлен. Наверное, я выглядел как человек в трансе. Я снова и снова прокручивал в голове увиденное и просто сказал себе: «Вот оно, я должен это сделать, я должен стать таким». Это было как наркотик, как внезапное озарение.»
«Я пришел посмотреть бой Насима Хамеда против Кевина Келли вживую, в Мэдисон-Сквер-Гарден. У меня тогда еще не было ни одного любительского боя, но я уже активно готовился, тренировался и был ментально погружен в процесс, хотя окончательно не решил, станет ли бокс моей карьерой.»
«К тому моменту я уже понимал, что у меня есть определенный талант, но, конечно, никто не может предсказать будущее. Однако именно в тот вечер мое мышление переключилось на другую скорость в плане бокса. Это была чрезвычайно сильная психологическая мотивация для меня.»
«Ирония заключалась в том, что в тот вечер дрался и Рикки Хаттон, а я и понятия не имел, что спустя годы наши пути пересекутся в главном бою вечера в Лас-Вегасе. Тогда я бы и помыслить об этом не мог.»
От восторженного подростка в Мэдисон-Сквер-Гарден до выступлений в Лас-Вегасе — история Паули Малиньяджи и Рикки Хаттона развивалась 11 лет, пока в 2008 году они наконец не встретились лицом к лицу в центре ринга. Это, казалось, было предначертано для Паули.
«Я завоевал титул IBF, который Рикки оставил вакантным в июне 2007 года. Думаю, он предпочел драться с [Хосе Луисом] Кастильо вместо Лавмора Нду, так что я в итоге победил Нду и завоевал пояс. С того момента наш бой с Рикки стал вопросом времени.»
«Подготовка к бою с Рикки была очень интересной, ведь у меня сложились такие «любовно-ненавистнические» отношения с британскими фанатами. Ты видишь, насколько они эмоциональны, а я сам большой фанат футбола, поэтому, конечно, мне знакомо британское фан-движение. Но увидеть это в боксе… Я подумал: «Ого! Это как футбол – они поют, скандируют.»
«Мне это даже нравилось. Я итало-американец в первом поколении, и моя семья тоже обожает футбол. Вся моя семья – мы выросли, смотря Серию А и все такое, так что я примерно понимал, как работает эта фанатская страсть и все такое.»
«И вот когда я начал следить за Рикки Хаттоном, я подумал: «Этот парень, это же как футбольный клуб». Его фанаты, по сути, болеют как на стадионе. Ощущения те же; это было круто.»
«К тому же, Рикки был очень зрелищным бойцом. Он стремительно наращивал свою репутацию. Рикки, пожалуй, один из самых захватывающих бойцов, возможно, даже самый захватывающий боец моего поколения. И я думаю, что он многое делал хорошо, но я также считал, что застану его в правильный момент. Мне казалось, что он идет на спад после поражения от Мэйвезера и выглядел неважно против Ласкано. В голове у меня крутилась мысль: «Сейчас самое время подловить Рикки.»
«Проблема, которую трудно объяснить, заключалась в том, что и он поймал меня в нужный момент.»
«Я тогда работал с тренером Бадди МакГиртом, который был одержим идеей очень низкой стойки. Оглядываясь назад, я понимаю это сейчас, но тогда я этого не осознавал.»
«Это примерно как Хосе Моуринью, который может выиграть Лигу чемпионов с «Интером» и «Порту», но не может выиграть ее с «Манчестер Юнайтед» или «Реалом», например. Ты можешь быть хорошим тренером, но подходить не всем стилям.»
«В действительности, думаю ли я, что смог бы победить Хаттона в его лучшей форме? Эх, не знаю. Но я также не считаю, что я встретил Хаттона в его лучшей форме в 2008 году. Думаю, он был тогда уязвим.»
Возможно, Хаттон столкнулся не с самой лучшей версией «Волшебника», но Малиньяджи при этом был далеко не плохим бойцом.
Паули вспоминает тот вечер, когда он завоевал свой первый мировой титул. Тот успех был подтвержден комментарием Леннокса Льюиса, который заявил, что Паули провел настоящий «мастер-класс по боксу» против Нду.
«Было очень важно получить такую похвалу от Леннокса. Он величайший боец всех времен, и его мнение действительно ценишь, когда получаешь признание. Он понимает, что видит, и разбирается во всех тонкостях.»
«В тот вечер я был очень, очень точен. За всю мою жизнь, как в любителях, так и в профессионалах, можно по пальцам пересчитать те вечера, когда я выходил на бой и все работало как часы. Тот вечер, вероятно, был одним из них. Другой такой случай – бой против Вячеслава Сенченко, когда я завоевал второй мировой титул.»
«Конечно, хотелось бы, чтобы таких вечеров было больше, но тем не менее, когда все складывается, ты можешь оглянуться назад и осознать, что добился этого, потому что это как бы определило твой путь на всю оставшуюся жизнь. Это тот образ, который формируется вокруг тебя.»
«Как только ты становишься чемпионом мира, это у тебя уже никто не отнимет. Даже если ты потеряешь титул, это навсегда останется в твоем послужном списке.»
Многие бойцы представляют себя чемпионами мира, но было ли восхищение от победы в таком эйфорическом событии столь же масштабным, как ожидал Малиньяджи?
«Думаю, в первый раз – нет. Что касается чистого, мгновенного выброса адреналина – не знаю. Не думаю. Я имею в виду, что когда я выигрывал свои два мировых титула, к моменту объявления результата победа уже, вероятно, не вызывала сомнений.»
«Я знал, что полностью доминировал над Нду, поэтому был уверен в победе по очкам. Если бы я не получил это решение, это было бы величайшим ограблением в истории. А с Сенченко я одержал досрочную победу, хотя и был андердогом, выступая в чужой стране.»
«Многие боксерские критики уже списали меня со счетов, утверждая, что мои лучшие дни позади.»
«Когда я был молод и только начинал заниматься боксом, это было моей главной мечтой.»
«Как только я увидел бой Насима Хамеда и Кевина Келли, я понял: «Это высшая цель. Это все. Мне нужно реализовать себя именно так.»
«До того момента в моей жизни многое шло не так, как хотелось бы. Стать профессиональным боксером и чемпионом – это означало бы исправить всю негативность, все сомнения в себе и проблемы с самооценкой, все ошибки, которые были в моей жизни, будь то по моей вине или по вине других, неважно.»
«Бокс заставил меня взять на себя ответственность, но он позволил мне сделать это в таком, адреналиновом ключе, сражаясь перед огромными аренами.»
«Мы говорим о десятилетии работы. Мой первый день в зале был 26 июня 1997 года. Я выиграл чемпионат мира 16 июня 2007 года – на 10 дней меньше, чем полных 10 лет.»
«Это долгий путь. На этом пути бывают взлеты и падения, но одно, чего нельзя делать, – это отказываться от своей цели. Когда она есть, ты ставишь ее, задаешь темп движения к ней и идешь вперед.»
«Да, препятствия существуют, не каждый день бывает отличным, но когда ты добиваешься цели, зная, сколько усилий и самоотдачи это потребовало, насколько это было важно для тебя, это очень, очень глубокое чувство удовлетворения. Ты можешь держаться за это чувство всю оставшуюся жизнь.»
Один из самых значимых боев в карьере уроженца Бруклина был против другого британца, серебряного призера Олимпийских игр Амира Хана.
Малиньяджи вспоминает: «Амир, я думаю, был для меня стилистическим кошмаром.»
«На тот момент, вероятно, он был единственным бойцом в моей карьере, кто был быстрее меня, имел большой рич и был высок для своего веса. Это был очень разочаровывающий вечер.»
«Он не лучший боец, с которым я когда-либо дрался. Я считаю, что Котто был самым разносторонним бойцом. Если заметить, у каждого, кто пытался боксировать с Амиром, возникали проблемы. Чтобы победить его, нужно было идти вперед, давить на него.»
«Конечно, задним умом все сильны. Я не уверен, что какая-либо из моих версий когда-либо смогла бы победить Амира. Как я уже сказал, дело не в том, что он лучший боец. Я не знаю, существует ли версия меня, которая могла бы компенсировать его скорость. Я недостаточно силен, чтобы просто идти на него и пробиваться насквозь. Осмелюсь сказать, что даже в свой лучший вечер я, возможно, никогда бы не победил Амира Хана.»
Взгляд на Современный Бокс
После ухода из бокса в 2017 году Малиньяджи пробовал себя в кулачных боях, имел разногласия с Конором МакГрегором и стал уважаемым спортивным экспертом.
Многое изменилось за почти десятилетие с тех пор, как Паули повесил перчатки на гвоздь. Как же он видит состояние бокса в 2025 году?
«Ну, теперь у нас есть Канело и Джервонта Дэвис. Буквально, они могли бы пойти и сразиться с парнем, который подметает мою подъездную дорожку, и у них хватило бы наглости поставить этот бой в качестве главного события на платное телевидение.»
«Это безумие, и люди достаточно глупы, чтобы покупать это, потому что теперь бокс в Америке – это не столько спрос на отличные бои, сколько спрос на то, чтобы видеть победу своих героев, и им все равно, с кем они дерутся. Пока они могут включить трансляцию и увидеть победу своих героев, они ложатся спать счастливыми.»
«Я думаю, Шакур Стивенсон – настоящий талант, но его травмы рук могут помешать ему.»
«Я считаю Джервонту Дэвиса переоцененным. А Джареда Андерсона, думаю, изначально слишком уж расхвалили.»
«Когда я говорю «переоцененный» или «расхваленный», это не значит, что у них нет таланта. Просто есть потребность в культе героя, когда по сути нужно, чтобы парень продолжал побеждать, даже если он дерется с таксистами, потому что вы сделали из него чемпиона. Я думаю, у нас есть эта проблема, особенно в Америке: как только парень становится звездой, он как бы получает право не драться со следующим лучшим претендентом, потому что тот, возможно, недостаточно популярен.»
«Вот почему я думаю, что сейчас существует угроза, связанная с тем, что Ближний Восток приходит и переманивает все крупные боксерские события туда.»
«Этой проблемы или возможности для подобного развития событий даже не возникло бы, если бы бокс на Западе сам не создал для этого предпосылки.»