Как была устроена хоккейная команда в Советском Союзе? Сколько реально зарабатывали хоккеисты и тренеры? Как происходили переходы игроков и на каких условиях? Об этом и многом другом мы поговорили с Андреем Васильевичем Трояном, который много лет работал в «Спартаке».
— Андрей Васильевич, расскажите, чем вы занимались в «Спартаке»?
— В 70-е годы в Мурманской области была команда «Апатитстрой», игравшая во Второй лиге СССР. Ее поддерживала одноименная организация, и для игроков там были созданы отличные условия. В ней играли многие известные хоккеисты, которые не смогли попасть в команды Высшей лиги или заканчивали карьеру. Например, Александр Стеблин из московского «Динамо» или спартаковец Валентин Аньшин. Аньшин был моим хорошим знакомым и, когда закончил играть и стал тренировать «Апатитстрой», позвал меня к себе. В 1976 году команду расформировали, и я вернулся в Москву. Тогда же Аньшину предложили тренировать молодежку «Крыльев Советов» под руководством Игоря Дмитриева. В то время я был без работы и мог ходить на тренировки, смотреть игры. Потом Дмитриева позвали в «Ижсталь», и он пригласил Аньшина своим помощником.
— Как вы попали в «Спартак»?
— В 1979 году Борис Кулагин вернулся из Дании, чтобы возглавить «Спартак». Кулагин позвал Дмитриева работать с ним, хотя тот тренировал «Ижсталь», которую вывел в Высшую лигу. Но Кулагину он не смог отказать и вернулся в Москву. В «Спартаке» у Дмитриева не получилось, и он ушел в «Крылья», но вместе с ним из Ижевска вернулся Аньшин, который стал помощником Кулагина. А вместе с Аньшиным пришел и я, сначала на общественных началах.
— Вы сразу стали администратором «Спартака»?
— Нет, не сразу. Тогда администратором был Борис Михайлович Длугач, который тоже перешел из «Крыльев». Но так как я был с Аньшиным, я тоже приходил на тренировки. Постепенно начал выполнять административные дела, познакомился с Кулагиным. В те годы штат команды Высшей лиги был небольшим, и помощь всегда требовалась. У меня был опыт работы в «Апатитстрое», поэтому я помогал Длугачу.
— Чем именно вы занимались?
— Когда Кулагин возглавил «Спартак», ему нужно было обновить команду, пригласить новых игроков. В этом процессе я участвовал.
— Как искали новых игроков?
— Смотрели игры других команд. Если тренер кого-то замечал, мы начинали работать с этим игроком. Сами ездили в другие города, встречались с хоккеистами, приезжали к ним домой, вели переговоры. Тогда не было контрактов, игрок мог уйти из команды в любой момент, просто написав заявление. Но перейти в другую команду можно было только после окончания сезона. Это касалось только профсоюзных команд, у армейцев и динамовцев было по-другому. Они были на службе, и уволиться оттуда было сложно, и переходы оформлялись иначе. С игроками других команд договаривались лично, уговаривали их.
— Чем привлекали в «Спартак»?
— Как и сейчас, главным был квартирный вопрос. Он был важен не только для приезжих, но и для москвичей. Поэтому, переходя в «Спартак», игрокам обещали, например, квартиру.
— Как это оформлялось, если не было контрактов?
— Конечно, все договоренности были устными. Все условия обсуждал лично Борис Павлович с игроком. Но перед тем, как обещать квартиру, вопрос согласовывался с руководством клуба. «Спартак» был на балансе профсоюзного комитета Автокомбината №1, это было огромное предприятие, которое обеспечивало стройки Москвы транспортом. Его руководил герой социалистического труда Геннадий Леонидович Краузе, очень влиятельный человек в Москве. С ним согласовывали все вопросы. Если получали разрешение, игроку можно было обещать квартиру и быть уверенным, что ее дадут.
— Откуда брались квартиры?
— Автокомбинат работал вместе с Домостроительным комбинатом. Первый был перевозчиком для строек, второй — застройщиком. У Краузе, конечно, была возможность решать вопросы с жильем. Кроме того, можно было получить квартиру через Моссовет, сейчас это мэрия. Там решали вопросы с пропиской для приезжих и другие. Честно говоря, для «Спартака» многие двери были открыты, нам очень помогали.
— Как быстро игрок мог получить квартиру?
— Не сразу, конечно. Сроки оговаривались, но обычно вопрос решался за полгода. Многие были с семьями, которых нужно было перевезти. На время ожидания мы обычно снимали квартиру или предоставляли временное жилье. Но кроме самой квартиры было много бумажной волокиты.
— Например?
— Оформление квартиры было сложным процессом. Нужно было пройти жилищную комиссию, чтобы получить ордер и прописку. В каждом районе Москвы была своя комиссия. Мы подавали документы, комиссия рассматривала вопрос, задавала вопросы — откуда, почему и как. Например, если в семье был только один ребенок, трехкомнатная квартира не полагалась. Конечно, многое оговаривалось заранее, но могла попасться строгая комиссия и завернуть документы. Тогда приходилось подавать их снова через несколько недель. Все зависело от того, как договоришься с районом. Спартаковцы в основном получали квартиры в районе Хорошевского шоссе. Но в любом случае, если обещали, жилищный вопрос решали всем.
— Бывало, что не удавалось переманить игрока в «Спартак»?
— Едва ли не единственный такой случай был с Игорем Ларионовым. Ему тоже нужна была квартира, мы готовы были помочь, и с ним самим уже договорились. Даже знали, где ее дадут. Но в один момент все сорвалось, сейчас уже не помню почему. Может, он сам передумал в последний момент, может, что-то еще. В итоге он оказался в ЦСКА.
— Какие были зарплаты в «Спартаке»?
— Самая высокая ставка в профсоюзных командах — 400 рублей, потом 350, 300, 250, 200, 180 и 120. Все это утверждалось постановлением Совета министров, и мы не могли ни увеличить, ни уменьшить. Эти оклады были одинаковыми для всех команд Высшей лиги, кроме ЦСКА и «Динамо».
— От чего зависело, кому какую ставку давали?
— 120 рублей получали молодые игроки. В остальном было так: из профсоюзной организации приходили квоты, например, 400 рублей — пять человек, 300 — десять человек и так далее. А кому какую ставку дать, решал главный тренер, в зависимости от результатов.
— Александр Кожевников рассказывал, что сначала получал в «Спартаке» меньше, чем в «Дизелисте». Как так получилось, если оклады у всех были равные?
— Очень просто, в СССР не было профессионального спорта, каждый хоккеист числился на какой-то должности на предприятии, которое поддерживало команду. Не знаю, как было у Кожевникова в Пензе, но в «Апатитстрое», о котором мы говорили, было так: туда ехали за длинным рублем. Во-первых, северные надбавки за работу на Севере, во-вторых, все числились на нескольких должностях, и я в том числе. По тем временам, в Апатитах хоккеисты получали по 500 рублей в месяц — и это во Второй лиге.
— В «Спартаке» можно было оформить человека на несколько должностей?
— Нет. Все-таки столичные команды были на виду, делать такое было опасно. Да и не нужно — в «Спартаке» были свои плюсы.
— А премии были?
— За победы в отдельных матчах — нет. Были квартальные премии от Автокомбината и премии по итогам сезона. Обычно премия была равна окладу. Но премирование происходило так: составлялся список, и главный тренер решал, кому и сколько дать. Могло быть, что кому-то платили меньше оклада, а кому-то и больше. Кто как себя показал. Потом этот список отправляли на утверждение директору Автокомбината Краузе. При этом тренеру премию там не писали, ему сумму ставил уже сам Краузе.
— Сколько получал главный тренер «Спартака»?
— По высшей категории — 400 рублей. Второй тренер — 300, третий — 250. У меня ставка была 120 рублей.
— Были еще какие-то выплаты хоккеистам?
— Да, по итогам сезона стадион отдавал нам процент от продажи билетов. Из этих денег платили дополнительные премии игрокам. Вместе с отпускными, квартальными и этой премией некоторые игроки могли уйти в отпуск с суммой от 2000 до 5000 рублей.
— Как составлялся бюджет команды на сезон?
— «Спартак» обеспечивал профком Автокомбината №1, не само предприятие, а именно профком. Перед сезоном составляли смету, где прописывали все расходы по утвержденным ценам. Учитывалось все: перелеты, переезды, проживание в гостиницах. Были проблемы — например, команда приезжает в Киев или Ленинград, номер в гостинице стоит 15 рублей, а в смете заложено 10. Конечно, приходилось платить 15, ничего не поделаешь. А потом договариваться с бухгалтерией при сдаче отчетов.
— Многое зависело от личных связей?
— Почти все. Вот представьте, официально отпуск у игроков начинался 1 июня, а 20-21 июня уже начинались сборы. У меня отпуск еще короче — не больше двух недель, потому что к началу сборов все должно быть готово. Нужно составить расписание всех поездок на сезон, заказать билеты на самолет или поезд, забронировать гостиницы и так далее. Как тут обойтись без знакомых кассиров, администраторов гостиниц и других людей, с которыми налаживал отношения. Им — подарки, сувениры, а они помогут с билетами или проживанием. Но все равно было много проблем, которые приходилось решать на ходу. Как-то раз играли в Киеве с «Соколом». Матч затянулся, и времени до поезда оставалось очень мало. Пришлось ехать на вокзал в форме. Приезжаем на вокзал, а поезд уходит прямо перед нами. Побежали с администратором «Сокола» в кассу, у него там были знакомые. В итоге отправили команду домой несколькими проходящими поездами.
— Как хоккеистов обеспечивали экипировкой?
— Один комплект экипировки — от коньков до шлема — выдавали на весь сезон. Конечно, этого не хватало. Даже со шнурками были проблемы. Они постоянно рвались, приходилось использовать парашютные стропы. Всю экипировку производили за границей, платили валютой. Мы писали письмо в ВЦСПС (центральный совет профсоюзов), где указывали, что нужно. Получалось, например, на 50 000 долларов. Эту сумму выделяли, она шла в «Совинтерспорт» — специальную организацию, которая занималась внешними спортивными связями СССР. И уже она закупала.
— Закупали все самое современное?
— Конечно, все последние модели. Опытные игроки знали модели и марки, которые им подходят. Сами выбирали по каталогу, а мы заказывали. Но всегда старались купить форму сразу на два сезона, чтобы был запас — вдруг в следующем году не выделят нужную сумму. С клюшками было проще, в основном играли советскими, ЭФСИ делала неплохие. Позже мы заказывали клюшки на фабрике для игроков по индивидуальным размерам, именные. Помню, купили клюшки Koho, они выглядели отлично, но ломались как спички. Советские были дешевле, и их качество росло с каждым годом. У игроков сборной были иностранные клюшки, но они их получали в сборной.
— Какие еще были источники денег?
— Некоторые советские хоккеисты после завершения карьеры в СССР уезжали играть или тренировать за границу. Все это происходило через «Совинтерспорт», который забирал часть их зарубежной зарплаты. Из этих денег делали отчисления на команду, причем сразу в валюте, которые тоже можно было использовать на экипировку. Например, Сергей Шепелев в 1988 году уехал в Японию, за него «Спартаку» перевели 20 000 долларов. Потом эта сумма стала больше, и я мог купить не только экипировку, но и летнюю форму, для сборов. Спортивные костюмы, кроссовки и прочее. Но все равно многого не хватало. Приходилось постоянно подшивать, доставать, что-то придумывать. Отдельно заказывали «стаканы» для коньков. Они же пластиковые — шайба попала, и он разлетелся. Переклепывали лезвия на новый «стакан». На краги нашивали кожаные накладки, чтобы они служили дольше, многое делали сами.
— Кто этим занимался?
— Сейчас есть сервисмены и точильщики, а раньше эти обязанности обычно выполнял один человек. У нас был Константин Рогатин, который сейчас работает в СКА. Он и коньки точил, и клепал лезвия, и чинил форму, и много чего еще делал, а вообще-то работал массажистом. Так было во всех командах. Например, я сначала был селекционером, но делал много других дел. Вплоть до установки телефона в квартире игрока или помощи в очереди на машину.
— Как покупали машины?
— Если есть деньги на машину, это еще не значит, что ее можно купить. Новых машин не хватало, на них были очереди. От команды писали письмо в Моссовет, который выделял нам, например, 10 «Жигулей» и одну «Волгу». Их и распределяли между игроками.
— Игрокам машину приходилось покупать, ее не дарили?
— Да, это была только очередь, право на покупку, а покупал хоккеист за свои деньги. Бесплатно никто ничего не получал, ни в «Спартаке», ни в ЦСКА, нигде.
— Чем еще обеспечивали хоккеистов?
— Например, отдыхом. Достать путевку в санаторий было сложно. Я спрашивал игроков, кто куда хочет, потом писал письмо в ВЦСПС, которому принадлежало много санаториев в Сочи и Крыму. В принципе, наши просьбы всегда удовлетворяли, находили путевки. Я даже помогал коллегам из других команд, например, Стеблину, который тогда работал в «Динамо».
— Вы тесно общались с администраторами других московских команд?
— Конечно, мы постоянно помогали друг другу. У кого-то, например, нет вратарских щитков нужного размера, а у меня есть. Сегодня я помогу, завтра мне помогут. Иначе было нельзя.
— Высокие руководители ставили задачи перед «Спартаком»?
— Насколько я знаю, Кулагин пару раз общался с Черненко. А к нам в Серебряный бор приезжал второй секретарь горкома КПСС Альберт Михайлович Роганов. Многие игроки были членами партии, поэтому он мог спрашивать с них за результат. Иногда были серьезные разговоры, особенно после проигрышей. Могли сильно отругать, но на этом все и заканчивалось, премии не лишали. В ЦСКА и «Динамо», наверное, спрос был больше, все-таки там все были военными.
— Сколько лет вы проработали в «Спартаке»?
— На разных должностях с 1979 по 1994 год, 15 лет получается. И знаете, вот что я подумал. В штате команды в советское время были старший, второй и третий тренеры, селекционер, врач, массажист и администратор, всего семь человек. У нас не было ни интернета, ни мобильных телефонов, даже обычные телефоны были не везде, а главным средством связи была телеграмма. И ничего, мы как-то справлялись и все успевали.
Игнат Светлов